С детства, со школьных лет всем нам памятны эти строки из поэмы Пушкина «Руслан и Людмила» (1820):
О поле, поле, кто тебя Усеял мертвыми костями?
Чей борзый конь тебя топтал
В последний час кровавой битвы?
Кто на тебе со славой пал?
Чьи небо слушало молитвы?
Зачем же, поле, смолкло ты
И поросло травой забвенья
?
Пушкинское выражение «трава забвенья» обычно воспринимается как поэтическая метафора. Но пушкинское выражение - вовсе не отвлеченная метафора, а название совершенно определенного растения. «Полынь. .. называли “горькой травой” или “травой забвенья”», - пишет французский историк Робер Амбелен.
По мнению известного русского фольклориста А.Н. Афанасьева, именно полынь - «героиня» преданий о напитке забвения в эпосе разных народов: «Скандинавские саги рассказывают про волшебный напиток, дарующий забвение всего прошлого: предание, родственное греческому мифу о водах Леты; этот напиток дает Гримгильда Зигурду, чтобы он забыл Брунгильду; валькирии, альбины и чародейки подносят героям кубки, с целью отнять у них память о былом и надолго задержать их в своих владениях».
В своем труде «Поэтические воззрения славян на природу» (1865) он приводит украинскую народную быличку о том, как наймит чумака (в действительности никакого не чумака, а колдуна), отведав хозяйской гадючьей каши, начинает понимать язык зверей и растений и, опасаясь наказания, убегает от хозяина.
Колдун кричит ему вслед: «Иване, Иване! навари себе кореньев чернобыли и напейся; еще больше узнаешь, чем теперь». Парубок сдуру послушался, напился настою чернобыли-полыни - и позабыл все, что знал.
Лунная трава, земляная звезда
В поверьях многих народов полынь - трава предсказателей и магов. «Полынь (artemisia vulgaris), как свидетельствует само это название, - трава Артемиды, или Дианы, богини-воительницы и охотницы, - отвечает Р. Амбелен. - Это растение называли и “травой Ивана Купалы”, “поясом Ивана Купалы”, “травой на сто вкусов”. Волшебная трава древних в Египте, Греции и Риме, она была посвящена Артемиде, беспощадной охотнице, стрелявшей из лука, олицетворению Луны. В таинствах Изиды (богини Луны в Египте) посвященные несли в руках ветку полыни».
Полынь, по свидетельству того же исследователя, называют также «земляной звездой». И понятно, почему.
«Третий Ангел вострубил, и упала с неба большая звезда, горящая подобно светильнику, и пала на третью часть рек и на источники вод. Имя сей звезде “полынь”; и третья часть вод сделалась полынью, и многие из людей умерли от вод, потому что они стали горьки», - сказано в «Апокалипсисе».
Эта упавшая с неба звезда, сделавшая горькими воды, в Средние века ассоциировалась с падшим ангелом Люцифером (Сатаной), низвергнутым с небес в преисподнюю. Соответственно и траве полыни, звезде не небесной, а «земляной», также приписывались всевозможные сверхъестественные свойства. «Она служила для колдунов средством вызывания злых духов, откуда ее другое название - «лунная трава» (Р. Амбелен).
«Это одно из растений, наиболее почитаемых современными ведьмами за его магическую силу, - указывает американская исследовательница Полин Кампанелли. - Настоем этой травы в ночь полнолуния омывали хрустальные шары, магические зеркала и некоторые амулеты, чтобы сообщить им способность посылать медиумические видения или усилить эту способность.
Ладанки с полынью и лавровыми листьями навевают пророческие сны. В давние времена также верили, что листок полыни, положенный в обувь во время путешествия (или под седло, если предстоит поездка верхом на лошади), сделает дорогу менее утомительной».
Колдовскими свойствами наделялась полынь и на Руси.
«В первых числах сентября, или в конце августа, нужно нарвать чернобыльника и зашить в шкурку молодого зайца, которую, если носить в виде подвязки, то говорят, что человек приобретет такую ловкость, на бегу, что может бегать скорее лучшей лошади», - записал М. Забылин в книге «Русский народ, его обычаи, обряды, предания, суеверия и поэзия» (1880).
«Накануне Иванова дня вьют из этой травы венки, смотрят сквозь них на возжженный огонь и надевают их на головы; кто это соблюдает, у того в течение целого года не будут болеть ни глаза, ни голова, - пишет А.Н. Афанасьев. - Наваром из чернобыли, собранной на Иванов день, обмывают коров, чтобы они давали больше молока. Крестьяне обмываются этою травою с целию предохранить себя от нечистых духов, ведьм и болезней».
«Полынь трава растет что лебеда, - наставляет древнерусский “Травник” XVII века. - Добра она в вине, варити с медом, тот человек порчи не боится. Грыжу вон гонит и от трясавицы добра».
О лекарственных свойствах полыни (напрямую связываемых с колдовскими) с похвалой отзываются не только древнерусские «Цветники», «Травники», «Лечебники», но и многие медицинские авторы античности и западноевропейского Средневековья: Диоскорид (I в. н.э.), Квинт Серен Самоник («Медицинская книга», III в.), Одо из Мена («О свойствах трав», XII в.) и др.
Плиний Старший в «Естественной истории» (I в. н.э.), рассказывая об обычае латинян награждать победителей в состязании квадриг напитком, настоенным на полыни, замечает: «Я полагаю что... в качестве почетной награды ему дается здоровье». В «Садике» Валафрида Страбона (IX в.) полынь именуется «матерью всех трав».
Недавно в старинном англосаксонском травнике была обнаружена поэма «Колдовство девяти трав» о достоинствах лечебных растений, считавшихся наиболее действенными. Первое место среди трав, восхваляемых в ней, отдано полыни.
Таинственная и беспощадная предвестница Апокалипсиса, взявшая имя от горькой травы, эта звезда всегда будоражила человеческие умы.
Пророки и исследователи Библии, ученые и писатели, художники и поэты посвящали ей свои труды.
Однако загадка Полыни так и остается неразгаданной.
Что такое звезда Полынь
Происхождение названия
Полынь - общее название класса многолетних травянистых растений, семейства астровых. Полынь обыкновенная по-другому зовется чернобыльником из-за черноватого стебля. Ботаническое латинское название растения образовано от древнегреческого названия, означающее «здоровый» и связанное с именем богини Артемиды.
У травы этой есть и другие народные названия, такие как «емшан» или «евшан».
Отличительное свойство данного растения - горький вкус. Отсюда и связь со звездой Апокалипсиса.
Значение понятия
Горький вкус травы часто соединяется с словом «яд». Оттого-то в библейской трактовке Звезда ассоциируется с безмерной горечью, наказанием Господним, горькой чашей, которую предстоит испить человечеству в наказание за его грехи.
Отсюда и другие представление о предмете, как катастрофе, которая неминуемо обрушится на Землю.
Упоминания в Библии
Теме Полыни уделяется много внимания как Ветхом, так и Новом заветах.
В еврейском священном писании Танахе растение фигурирует несколько раз, как «отрава», «горечь» и «проклятие», олицетворяя нечестивость и грехи, очень горькие, словно полынь, по их последствиям иллюстрирует тяжесть наказания, постигающего грешника. Полынь здесь ассоциируется с водою, перемешанной с желчью, страданиях и бедствиях.
В Септуагинте, собрании переводов Ветхого Завета на древнегреческий язык, сделанных в III-I веках до нашей эры в Александрии, вместо слова «полынь» употребляется «скорбь», «страдание»,«нужда», «неволя», «насилие» и «теснота».
В Новом Завете, в Откровении Иоанна Богослова, «Полынью» именуется упавшая звезда или ангел. Автор приводит древнегреческое название полыни апсинтион, что значит «непригодное для питья».
В церковно-славянских переводах также применялись другие написания имени звезды, например, Аксинфос.
Связь с Чернобылем
Звезда Полынь и Чернобыль стали неразделимыми понятиями. Описание последствий падения Черной Звезды, воздействие ее на людей, данное в «Откровении», в физическом и духовном планах очень напоминает то, что произошло после разрушения четвертого энергоблока Чернобыльской атомной электростанции в ночь на 26 апреля 1986 года:
Радиоактивное излучение в первую очередь поражает иммунную систему, железы. Радиация обладает свойством накапливаться в организме. Она вызывает костно-мозговую или кишечную формы лучевой болезни, поражает органы кроветворения. Дозы сильного однократного облучения могут быть смертельными.
Другой, не менее тяжкий результат того, что произошло на ЧАЭС и в ее окрестностях - острое ощущение беды, безысходности, горечь утрат после смерти близких и постоянное предчувствие того, что худшее еще впереди.
О том, каким испытаниям подвергались люди, оказавшиеся на загрязненной радионуклидами территории, сказано и написано много.
Очень показательна, например, история с красным вином, которое считалось «универсальным» средством от радиации. Пиром во время чумы можно назвать то, в каких количествах его пили и странную эйфорию, вызванную смесью опьянения и постоянным чувством опасности.
Размеры экономического ущерба и человеческих потерь делают Чернобыльскую катастрофу крупнейшей в истории атомной энергетики.
Она, пожалуй, впервые заставила нас задуматься о том, какие ужасы может таить в себе «мирный» атом.
Толкования происхождения термина
Историческое
В иудейской религиозной литературе «звезда», как правило, обозначает личность, оказывающую большое влияние на Израиль. Так, у пророка Исаии слово «звезда» используется как эпитет для описания правителя Вавилона.
В книге Даниила «звезды» означают уже божьих людей.
Позднее звезды использовались для описания падения их на нашу планету, которое означало наступление Страшного суда.
Разные религиозные лидеры делали предположение о том, что «Откровение» - символ последних дней человечества.
С другой точки зрения, символ обозначает Аттилу и его гуннов, подчеркивая временное соответствие сроков пророчества и начало вторжения варваров в Европу.
Футурологическое
Насчитывается много теоретических сценариев, описывающих результат падения астероида или столкновении кометы с Землей.
Весьма вероятны химические изменения атмосферы из-за «теплового шока», реакцию кислорода и азота, с выпадение азотной кислоты в виде дождя и последующим заражением питьевой воды.
По теории Джерард Боу, изложенной в белой книге «Wormwood» термин «полынь» относится к горькому на вкус или ядовитому растению, к полыни горькой. Тогда звезда из «Откровения» - астероид или комета, а виновником Конца Света станет химический состав метеорита.
У героя романа Достоевского «Идиот» Лебедева Звезда Апокалипсиса ассоциируется с прогрессом, конкретно - с сетью железных дорог, проложенных по Европе.
Альтернативное
Многие теологи считают термин «Полынь» просто символом, представлением горестей, наполняющим землю во времена великой скорби, поскольку горечь этой травы давно стала общеупотребительной библейской метафорой для событий, пропитанных большой горечью.
Это толкование вновь возвращает нас к Чернобылю - ведь взрыв четвертого реактора произошел всего через две недели после максимального приближения к Земле кометы Галлея.
Видео
Из представленного видео вы можете узнать, откуда появилось понятие «Звезда Полынь».
…Мама, мама, а радиоактивная травка пахнет?
1. В центре города, на площади Свободы,--
Море голов. Море народа.
И обугленная маковка микрофона
Хрипит утомлённо.
Сегодня – время усиленной динамиками боли,
Накопившейся за годы тоскливого ожиданья.
Пять минут- для желающего любого,
Не с чёрного хода, не по талонам.
Каждому – пять минут свободы собраний и воли –
В уплату за несвободу страданья.
Пять минут – для рвущегося из сердца слова,
В микрофон, отзывающийся стоном.
2.
-- Я даю яблоко ребёнку,
Румяное – до неестественности,
А потом – коркой коросты ручонки…
Скажите, что можно есть нам?
У меня сын задыхается по ночам
От едкого запаха с комбината.
Я тоже получаю зарплату там,
Но такой ценой – не надо!
На новом кладбище нету места:
Стар и млад мрут, как мухи,
А по статистике – всё естественно,
Всё – по науке.
Лес – враждебен даже для волка,
Луг – немилостив к доброй Лысухе,
У ели, как у сосны, иголки,
А по радио сказали: слухи!
Ваши предложения!
-- Требуем помощи!
-- Спасение утопающих…
-- Есть мнение…
-- Товарищи, так уже было. Вспомните!..
-- Только взвешенный подход развеет опасения…
Деревянные слова – в костёр страстей!
Лживый аргумент – на копьё недоверия!
… В толпе легко не признать властей,
На оскал угроз вздыбившись зверем.
3.
Огуречик, огуречик,
Не ходи на тот конечик,
Там мышка живёт.
Тебе хвостик отгрызёт…
Мама, а нашим огуречикам нельзя расти на грядках потому, что за домом мышка живёт?
-- Нет, доченька, там радиация выше.
-- А если огуречики заберутся на забор, она их всё-равно достанет?
-- Да, милая, она всюду достанет…
-- А можно, я посажу огуречик под окошком?
-- Нет, их тоже проверять придётся… Спи, завтра спрошу в магазине привозных огурцов.
-- И молочка?
-- И молочка. Спи, лапушка! Завтра всё тебе будет: и огуречик, и молочко. Только кто его знает, лучше ли они домашних…
4.
-- Скажите, а как старики, несогласные на отселенье?
-- Господи! Дети хоть смогут вернуться в гнездо родовое?
-- Неужели наука не знает от этой напасти спасенья?
У нас даже собаки ночами по волчьи воют…
Собрание. И дети – рядом. Тормошат. Дёргают за рукава.
-- Мама, скажи, что у Мурки глаза светятся – её тоже отселять надо?
-- Папа говорил, что радиоприёмник фонит – оставим для безопасности?
Папа хмурится, мама ворчит. И как она неправа:
Детям тоже хочется – ясности!
Им нужна уверенность, что на новом месте будет речка,
Чтобы купаться – всласть!
Им необходима рябина, стройная, словно свечка,
Чтоб лазить за ягодами, одного опасаясь: упасть.
Для них важен лес, полный реальных тайн и привычных страхов –
У невидимой радиации – неуловимый вкус –
И сколько хочешь, колесо катай средь девчоночьих визгов и ахов.
… А кровь из носа – когда придётся подраться, а не просто так, без участия бурных чувств.
… У мамы – мешки под глазами,
У папы – ходуном желваки.
-- А почему мы должны делать сами?
Разве мы виноваты? – ещё один отпрыск вынырнул из-под руки.
5.
Многотысячный митинг уже не заходится в крике:
На всех ответственных позорных столбов не хватит.
И общая боль сотворяет из лиц – Лики,
Рождая скорбное слово: Братья!
………………………………………..
… И через века дошло:
«Третий ангел вострубил,
и упала с неба большая звезда,
горящая подобно светильнику,
и пала на третью часть рек и на источники вод.
Имя сей звезде – Полынь;
и третья часть вод сделалась полынью,
и многие из людей умерли от вод.
Потому что они стали горькими…»
, ), и изображает тягость наказания, которое постигает всякого грешника: «говорит Господь Саваоф , Бог Израилев [об иудеях]; вот, Я накормлю их, этот народ, полынью, и напою их водою с жёлчью » (Иер. ). В другом месте пророк Иеремия говорит: «Помысли о моём страдании и бедствии моём, о полыни и жёлчи » (Плач. ) .
Третий ангел вострубил, и упала с неба большая звезда, горящая подобно светильнику, и пала на третью часть рек и на источники вод.
Имя сей звезде «полынь»; и третья часть вод сделалась полынью, и многие из людей умерли от вод, потому что они стали горьки.
Оригинальный текст (греч.)
Καὶ ὁ τρίτος ἄγγελος ἐσάλπισε, καὶ ἔπεσεν ἐκ τοῦ οὐρανοῦ ἀστὴρ μέγας καιόμενος ὡς λαμπάς, καὶ ἔπεσεν ἐπὶ τὸ τρίτον τῶν ποταμῶν καὶ ἐπὶ τὰς πηγὰς τῶν ὑδάτων.
καὶ τὸ ὄνομα τοῦ ἀστέρος λέγεται ὁ Ἄψινθος . καὶ ἐγένετο τὸ τρίτον τῶν ὑδάτων εἰς ἄψινθον , καὶ πολλοὶ τῶν ἀνθρώπων ἀπέθανον ἐκ τῶν ὑδάτων, ὅτι ἐπικράνθησαν.
Интерпретации
Из текста «Откровения» видно, что событие со звездой надо отнести не к настоящему, а к будущему эсхатологическому времени . Некоторые комментаторы считали, что это «большая звезда» представляет собой важную фигуру в политической и/или церковной истории , тогда как другие толкователи Библии видят в отрывке прямое указание на небесное тело. «Dictionary of The Holy Bible » говорит, что «звезда по имени „Полынь“, вероятно, обозначает могущественного князя, или некую силу в воздухе, орудие провидения, в своём падении» .
Историческая
В иудейской литературной религиозной традиции «звезда» обычно символизирует человека, который обладает большой силой и влиянием на Израиль. Так, в книге пророка Исаии () «звезда» используется для описания царя Вавилона . В книге же Даниила () «звёзды» означают уже божьих людей. Позднее звёзды использовались для описания падения, которое означало наступление времени Страшного суда (Отк. , Мф. ).
Различные религиозные группы и деятели, в том числе Церковь адвентистов седьмого дня и теологи Мэтью Генри и Джон Гилл , высказывали предположение, что 8-ой стих «Откровения» - символическая отсылка к последним событиям в истории человечества. Говоря о «Полыни», некоторые историцистские толкователи Библии считают, что этот символ обозначает собой орды гуннов во главе со своим предводителем Аттилой , указывая на хронологическую корректность между принятыми ими сроками пророчества и временем вторжения гуннов в Европу . Другие указывают на Ария , императора Константина , Оригена или монаха Пелагия , отрицавшего доктрину первородного греха , как на «Полынь» .
Футурологическая
Существуют различные научные теоретические сценарии о воздействии астероида или столкновении кометы с Землёй. Теоретически вероятный сценарий выдвигает теорию химического изменения атмосферы из-за «теплового шока» в результате воздействия крупного астероида или кометы, через реакцию кислорода и азота в атмосфере и образования дождя из азотной кислоты . Такие кислотные дожди, как полагают некоторые, соответствуют библейскому описанию горечи на треть питьевых вод Земли, производимого от звезды «Полынь» .
Джерард Боу (Gerardus D. Bouw) в своей белой книге «Wormwood » выдвигает теорию, согласно которой, поскольку термин «полынь» относится к горькому на вкус или ядовитому растению, в частности к апсинтосу , то есть к полыни горькой, и в «Откровении» что звезда - вероятно, астероид или комета, носит именно это имя, более правдоподобным сценарием станет химический состав метеорита, который сделает питьевую воду горькой и ядовитой, так-как тот разделится ещё в атмосфере и способен будет попасть в глубокие источники воды и истоки рек.
Альтернативные
Ряд теологов считают термин «Полынь» чисто символическим представлением горестей, что будет наполнять землю в смутные времена («Великая скорбь »), отмечая, что горечь полыни стала общеупотребительной библейской метафорой для вещей, исполненных великой горечи . В малорусских диалектах русского языка эквивалентом слова «полынь» является слово «чорнобиль» (лит. русс. - чернобыль , чернобыльник ), которым назван печально известный город Чернобыль на реке Припять .
Согласно основанной на этом совпадении версии, Чернобыльскую катастрофу 1986 года и символизирует звезда Полынь. Радионуклиды чернобыльского выброса загрязнили поверхностные водные системы не только в районах рядом с реактором, но и в других регионах Европы. Начальное загрязнение воды изначально было вызвано прямым выпадением радионуклидов на поверхность рек и озер, и основную его часть составляли такие радионуклиды, как . В качестве доказательства правдоподобности приводится тот факт, что Чернобыльская авария произошла через две недели после максимального приближения к Земле кометы Галлея . Также существует мнение, что Нострадамус в своих катренах предсказал будущую трагедию.
Напишите отзыв о статье "Полынь (Библия)"
Примечания
- Иллюстрированная полная популярная Библейская энциклопедия , статья « ».
- Полный церковно-славянский словарь (М ., 1900); (Репринт: Дьяченко Г. М. . - М ., 1993. - 1158 с. )
- Lewis, James R. , Oliver, Evelyn Dorothy (1996), «Angels A to Z », entry: "Wormwood", стр. 417, Visible Ink Press (англ.)
- . Old Dominion University (12 April 2007). Проверено 2 июня 2013. (англ.)
- Henry, Matthew, , Public domain, Library of Congress call no: BS490.H4, at (англ.)
- Rand, W. W. (1859), A Dictionary of the Holy Bible: for general use in the study of the scriptures; with engravings, maps, and tables , at (англ.)
- Gill, John, Exposition of the Entire Bible , at (англ.)
- Nichol, Francis D (1957), The Seventh-day Adventist Bible Commentary , Volume 7, Revelation, стр. 789, Review and Herald Publishing Association, Washington, D.C. (англ.)
- Апокалипсис или откровения святого Иоанна Богослова. История написания, правила для толкования и разбора текста. - М ., 1991.
- (англ.)
- (англ.)
- (англ.)
- Johnson, B. W. (1891), The People"s New Testament , at the (англ.)
- in the Geneva Study Bible (1599) at (англ.)
- [#chornobyl Gernot Katzer"s Spice Pages, Mugwort (Artemisia vulgaris L.) ], by Gernot Katzer, 4 July 2006. (англ.)
Отрывок, характеризующий Полынь (Библия)
Народ молчал и только все теснее и теснее нажимал друг на друга. Держать друг друга, дышать в этой зараженной духоте, не иметь силы пошевелиться и ждать чего то неизвестного, непонятного и страшного становилось невыносимо. Люди, стоявшие в передних рядах, видевшие и слышавшие все то, что происходило перед ними, все с испуганно широко раскрытыми глазами и разинутыми ртами, напрягая все свои силы, удерживали на своих спинах напор задних.– Бей его!.. Пускай погибнет изменник и не срамит имя русского! – закричал Растопчин. – Руби! Я приказываю! – Услыхав не слова, но гневные звуки голоса Растопчина, толпа застонала и надвинулась, но опять остановилась.
– Граф!.. – проговорил среди опять наступившей минутной тишины робкий и вместе театральный голос Верещагина. – Граф, один бог над нами… – сказал Верещагин, подняв голову, и опять налилась кровью толстая жила на его тонкой шее, и краска быстро выступила и сбежала с его лица. Он не договорил того, что хотел сказать.
– Руби его! Я приказываю!.. – прокричал Растопчин, вдруг побледнев так же, как Верещагин.
– Сабли вон! – крикнул офицер драгунам, сам вынимая саблю.
Другая еще сильнейшая волна взмыла по народу, и, добежав до передних рядов, волна эта сдвинула переднии, шатая, поднесла к самым ступеням крыльца. Высокий малый, с окаменелым выражением лица и с остановившейся поднятой рукой, стоял рядом с Верещагиным.
– Руби! – прошептал почти офицер драгунам, и один из солдат вдруг с исказившимся злобой лицом ударил Верещагина тупым палашом по голове.
«А!» – коротко и удивленно вскрикнул Верещагин, испуганно оглядываясь и как будто не понимая, зачем это было с ним сделано. Такой же стон удивления и ужаса пробежал по толпе.
«О господи!» – послышалось чье то печальное восклицание.
Но вслед за восклицанием удивления, вырвавшимся У Верещагина, он жалобно вскрикнул от боли, и этот крик погубил его. Та натянутая до высшей степени преграда человеческого чувства, которая держала еще толпу, прорвалось мгновенно. Преступление было начато, необходимо было довершить его. Жалобный стон упрека был заглушен грозным и гневным ревом толпы. Как последний седьмой вал, разбивающий корабли, взмыла из задних рядов эта последняя неудержимая волна, донеслась до передних, сбила их и поглотила все. Ударивший драгун хотел повторить свой удар. Верещагин с криком ужаса, заслонясь руками, бросился к народу. Высокий малый, на которого он наткнулся, вцепился руками в тонкую шею Верещагина и с диким криком, с ним вместе, упал под ноги навалившегося ревущего народа.
Одни били и рвали Верещагина, другие высокого малого. И крики задавленных людей и тех, которые старались спасти высокого малого, только возбуждали ярость толпы. Долго драгуны не могли освободить окровавленного, до полусмерти избитого фабричного. И долго, несмотря на всю горячечную поспешность, с которою толпа старалась довершить раз начатое дело, те люди, которые били, душили и рвали Верещагина, не могли убить его; но толпа давила их со всех сторон, с ними в середине, как одна масса, колыхалась из стороны в сторону и не давала им возможности ни добить, ни бросить его.
«Топором то бей, что ли?.. задавили… Изменщик, Христа продал!.. жив… живущ… по делам вору мука. Запором то!.. Али жив?»
Только когда уже перестала бороться жертва и вскрики ее заменились равномерным протяжным хрипеньем, толпа стала торопливо перемещаться около лежащего, окровавленного трупа. Каждый подходил, взглядывал на то, что было сделано, и с ужасом, упреком и удивлением теснился назад.
«О господи, народ то что зверь, где же живому быть!» – слышалось в толпе. – И малый то молодой… должно, из купцов, то то народ!.. сказывают, не тот… как же не тот… О господи… Другого избили, говорят, чуть жив… Эх, народ… Кто греха не боится… – говорили теперь те же люди, с болезненно жалостным выражением глядя на мертвое тело с посиневшим, измазанным кровью и пылью лицом и с разрубленной длинной тонкой шеей.
Полицейский старательный чиновник, найдя неприличным присутствие трупа на дворе его сиятельства, приказал драгунам вытащить тело на улицу. Два драгуна взялись за изуродованные ноги и поволокли тело. Окровавленная, измазанная в пыли, мертвая бритая голова на длинной шее, подворачиваясь, волочилась по земле. Народ жался прочь от трупа.
В то время как Верещагин упал и толпа с диким ревом стеснилась и заколыхалась над ним, Растопчин вдруг побледнел, и вместо того чтобы идти к заднему крыльцу, у которого ждали его лошади, он, сам не зная куда и зачем, опустив голову, быстрыми шагами пошел по коридору, ведущему в комнаты нижнего этажа. Лицо графа было бледно, и он не мог остановить трясущуюся, как в лихорадке, нижнюю челюсть.
– Ваше сиятельство, сюда… куда изволите?.. сюда пожалуйте, – проговорил сзади его дрожащий, испуганный голос. Граф Растопчин не в силах был ничего отвечать и, послушно повернувшись, пошел туда, куда ему указывали. У заднего крыльца стояла коляска. Далекий гул ревущей толпы слышался и здесь. Граф Растопчин торопливо сел в коляску и велел ехать в свой загородный дом в Сокольниках. Выехав на Мясницкую и не слыша больше криков толпы, граф стал раскаиваться. Он с неудовольствием вспомнил теперь волнение и испуг, которые он выказал перед своими подчиненными. «La populace est terrible, elle est hideuse, – думал он по французски. – Ils sont сошше les loups qu"on ne peut apaiser qu"avec de la chair. [Народная толпа страшна, она отвратительна. Они как волки: их ничем не удовлетворишь, кроме мяса.] „Граф! один бог над нами!“ – вдруг вспомнились ему слова Верещагина, и неприятное чувство холода пробежало по спине графа Растопчина. Но чувство это было мгновенно, и граф Растопчин презрительно улыбнулся сам над собою. „J"avais d"autres devoirs, – подумал он. – Il fallait apaiser le peuple. Bien d"autres victimes ont peri et perissent pour le bien publique“, [У меня были другие обязанности. Следовало удовлетворить народ. Много других жертв погибло и гибнет для общественного блага.] – и он стал думать о тех общих обязанностях, которые он имел в отношении своего семейства, своей (порученной ему) столице и о самом себе, – не как о Федоре Васильевиче Растопчине (он полагал, что Федор Васильевич Растопчин жертвует собою для bien publique [общественного блага]), но о себе как о главнокомандующем, о представителе власти и уполномоченном царя. „Ежели бы я был только Федор Васильевич, ma ligne de conduite aurait ete tout autrement tracee, [путь мой был бы совсем иначе начертан,] но я должен был сохранить и жизнь и достоинство главнокомандующего“.
Слегка покачиваясь на мягких рессорах экипажа и не слыша более страшных звуков толпы, Растопчин физически успокоился, и, как это всегда бывает, одновременно с физическим успокоением ум подделал для него и причины нравственного успокоения. Мысль, успокоившая Растопчина, была не новая. С тех пор как существует мир и люди убивают друг друга, никогда ни один человек не совершил преступления над себе подобным, не успокоивая себя этой самой мыслью. Мысль эта есть le bien publique [общественное благо], предполагаемое благо других людей.
Для человека, не одержимого страстью, благо это никогда не известно; но человек, совершающий преступление, всегда верно знает, в чем состоит это благо. И Растопчин теперь знал это.
Он не только в рассуждениях своих не упрекал себя в сделанном им поступке, но находил причины самодовольства в том, что он так удачно умел воспользоваться этим a propos [удобным случаем] – наказать преступника и вместе с тем успокоить толпу.
«Верещагин был судим и приговорен к смертной казни, – думал Растопчин (хотя Верещагин сенатом был только приговорен к каторжной работе). – Он был предатель и изменник; я не мог оставить его безнаказанным, и потом je faisais d"une pierre deux coups [одним камнем делал два удара]; я для успокоения отдавал жертву народу и казнил злодея».
Приехав в свой загородный дом и занявшись домашними распоряжениями, граф совершенно успокоился.
Через полчаса граф ехал на быстрых лошадях через Сокольничье поле, уже не вспоминая о том, что было, и думая и соображая только о том, что будет. Он ехал теперь к Яузскому мосту, где, ему сказали, был Кутузов. Граф Растопчин готовил в своем воображении те гневные в колкие упреки, которые он выскажет Кутузову за его обман. Он даст почувствовать этой старой придворной лисице, что ответственность за все несчастия, имеющие произойти от оставления столицы, от погибели России (как думал Растопчин), ляжет на одну его выжившую из ума старую голову. Обдумывая вперед то, что он скажет ему, Растопчин гневно поворачивался в коляске и сердито оглядывался по сторонам.
Сокольничье поле было пустынно. Только в конце его, у богадельни и желтого дома, виднелась кучки людей в белых одеждах и несколько одиноких, таких же людей, которые шли по полю, что то крича и размахивая руками.
Один вз них бежал наперерез коляске графа Растопчина. И сам граф Растопчин, и его кучер, и драгуны, все смотрели с смутным чувством ужаса и любопытства на этих выпущенных сумасшедших и в особенности на того, который подбегал к вим.
Шатаясь на своих длинных худых ногах, в развевающемся халате, сумасшедший этот стремительно бежал, не спуская глаз с Растопчина, крича ему что то хриплым голосом и делая знаки, чтобы он остановился. Обросшее неровными клочками бороды, сумрачное и торжественное лицо сумасшедшего было худо и желто. Черные агатовые зрачки его бегали низко и тревожно по шафранно желтым белкам.
– Стой! Остановись! Я говорю! – вскрикивал он пронзительно и опять что то, задыхаясь, кричал с внушительными интонациями в жестами. Осенью 1985 года судьба занесла меня на Казанский приход в Великие Луки. По молодости лет сил было достаточно не только для того, чтобы ежедневно прислуживать в церкви, петь, читать на клиросе, выпекать просфоры, но и еще участвовать в съемках фильмов, отлучаясь на недельку-другую к друзьям на киностудию в Петроград. Тогда же я увлекся иконописанием: своими руками делал и левкасил доски, растирал краски, золотил, пытался что-то самостоятельно изобразить.
Я нашел то, что так долго искал: свободу и возможность заниматься тем, что люблю. Для того времени это было большой роскошью. Да и для нынешнего – тоже...
26 апреля 1986 года, в Лазареву субботу, был изумительный по красоте день. Небо отсвечивало ясной лазурью, деревья раскрыли клейкие свои листочки, на солнцепеке весело желтели крупные цветы мать-и-мачехи.
Праздничная служба плавно приближалась к своему концу, когда одна из певчих упала в обморок. Вроде бы ничего особенного, – люди-то на клиросе пожилые. Но через несколько минут упала еще одна. И скоро вся церковь представляла собой лазарет. Никто не мог объяснить, что происходит. Да и самому мне казалось, будто на голову надели свинцовый обруч, и все тело налилось какой-то непонятной тяжестью.
И только через неделю, в светлый день праздника Пасхи, нам объявили, что случился Чернобыль. Великие Луки оказались как раз на пути радиации. Смертоносное облако пронеслось над рекой Ловатью, над городом, поражая своими лучами все живое. Задело оно и меня.
Звезда по имени Полынь...
 |
На некоторое время я уехал домой, в Сибирь, надеясь, что горы, чистая речная вода и здоровый таежный дух излечат меня. Три недели я провалялся с дикой головной болью, не вставая с постели, и понял, что это преддверие моего конца. Мне было 27 лет, самый цветущий возраст, но плечи мои ссутулились, ноги и руки не хотели слушаться, взгляд потух. Глаза приходилось прикрывать непроницаемо черными очками, потому что солнце ослепляло меня в прямом смысле, и слезы текли непрерывно.
Я сидел на берегу своей быстрой, веселой реки, смотрел безучастно, как мой ковчег, мой дивный мир, с плачем иволги и тоской далекой кукушки уплывает куда-то безвозвратно.
И мне было все равно.
Тогда я хотел, чтобы чистое небо упало на меня, чтобы лес укрыл мое тело своими зелеными ветвями и лапами; чтобы сквозь меня прорастали кустарники и травы, а над ними весело щебетали птицы и кружились бабочки. А я смотрел бы на них целую вечность, соединившись с этой удивительной землей, породившей меня, и пел бы безмолвно свои печальные песни.
 |
Я попрощался со своим кедровым раем, как мне казалось, навсегда, не догадываясь еще, что ровно через двадцать лет я вернусь сюда, чтобы обрести здесь свой настоящий ад...
У меня никогда не было цели стать монахом. Я понимал, что это очень трудный и узкий путь, когда человек пытается не только обуздать неистового коня своей плоти, но и по большому счету умирает для этого мира.
Он отрекается от всего, что так ценно и достохвально в этой жизни: от семьи, таланта, богатства, от житейских радостей и всяческих утешений. День и ночь он борется со своими помыслами и одиночеством, созерцая свои душевные язвы и внутреннее без-образие; утром и вечером он возносит свои молитвы к небесному алтарю, лишь изредка получая ответ. Его жизнь – добровольная пустыня; его нормальное состояние – жажда и голод; его участь – насмешки и глумления со стороны живущих вовне. Он должен кротко кланяться поношающим его, и глумливые плевки получать с благодарностью.
Такое способны вынести только те, кто имеет внутри железный стержень; либо те, кто гибок, словно тонкая ветвь, которую сколько ни гни, – не сломаешь. Теми и другими качествами я не обладал, а посему не думал, что когда-то окажусь внутри монастырской ограды.
Еще я понял, что настоящая святость – это всегда обличение миру и окружающему пороку, а дружба с миром есть вражда против Бога. Но в земной жизни бывает иногда благочестие другое – комфортное, елейное, весьма приятное для всех.
Однако я не доверяю «праведности», которая дружна с маммоной, и «подвижничеству» на дорогих лимузинах. Я не верю в «духовность», которая угодливо склоняет выю перед мирскими обычаями и самодурством власть имущих. Сейчас принято утверждать, что святость – удел избранных, тех, кто жил давно прежде нас; что подлинная святость в нынешних условиях невозможна. Это, конечно, не так. Если нет в жизни святости, то нет и смысла в христианстве. Нет иного пути к Богу кроме святости; святости не достичь без любви, а любви не может быть без самоотвержения. Если хочешь достичь неба, то сначала сбрось с себя все, что тебя тянет вниз – самодовольство, самомнение, самолюбие, а если говорить проще – сокруши самого себя.
Один монах-простец сказал мне в свое время: «Чтобы угодить Богу, делай не то, что тебе хочется, а все наоборот. Хочется выпить – не пей, хочется покурить – не кури, соблазняет женская красота – беги прочь в пустыню, хочется много денег – садись на хлеб и воду, хочется поговорить и поспорить – молчи и не спорь, хочется ответить обидчику – не отвечай! И помыслам своим не верь. Приходит мысль, что ты умен и талантлив – гони ее прочь; кажется, что человек, стоящий перед тобой, никудышен – не верь; думается, что все напрасно и спасения нет – отрежь от себя немедля эту мысль! Делай только то, что трудно и чего не хочется: тяжело молиться – бей поклоны; хочется спать – а ты бодрствуй; трудно расстаться с какой-то вещью – отдай последнее».
Я не думал стать монахом или священником, но с давних пор мечтал научиться писать иконы. Еще в студенческие годы мог часами рассматривать в храме или музейном зале древние образа, забыв обо всем на свете. Сердце мое трепетало от музыкальности линий, от яркости лазурита и киновари, от некого таинства, которое было заключено в ограниченном пространстве старых досок. Я понимал, что икона, в отличие от картины, не изображает этот трехмерный мир, а являет иную реальность. Здесь нет синеющих в дымке гор и селений, блестящей под солнцем реки, кудрявых деревьев на переднем плане, овец, пасущихся на холмах Палестины, играющих на свирелях пастухов. Движения святых скупы и лишены чувственности, на их ликах и одеждах нет отблесков внешнего света, и самого солнца или светильника – тоже нет. Свет проступает равномерно, как бы изнутри, и тонкими лучами пробелов, как молния, пронзает и горки, и здания, и ризы. Казалось бы, здесь все условно, аскетично, но отчего так бьется в восхищении сердце, почему горло душат слезы, а колени сами склоняются к земле? Перед иконой хочется заключить свой ум и чувства в молчание, чтобы услышать тихий и кроткий голос, зовущий оттуда, где хрустальный город с золотыми крышами, где лев играет с ягненком на поляне, и шестикрылые птицы воспевают гимны любви божественной и красоте.
 |
Но как попасть к нему, если все мои попытки поступить в обитель натыкались на изучающий взгляд тогдашнего отца наместника, и на его слова: «Нет. Мне нужны работники, а не богомазы»...
Я готов был работать на любом месте, исполнить любое послушание. Я многому научился за время своих странствий, и убеждал отца архимандрита, что болезнь моя в труде не помеха, ведь старая и больная лошадь дальше и больше везет.
У отца наместника аж дух перехватывало от такой моей наглости. «У меня целый монастырь таких старых кляч!» – гневно произносил он и, развернувшись, шагал прочь, выбивая железным наконечником своего посоха искры из брусчатки. Я никогда бы не попал в мастерскую отца Зинона, если бы не случай. Впрочем, я не верю в случайность жизни...
Летом 1988-го года мой адрес был такой: Псков, Кремль, колокольня. И это не шутка. Я служил чтецом и алтарником в кафедральном соборе, а жил в крохотной келье прямо под колоколами. Ко мне часто в гости заезжали друзья-монахи. Мы вели вполне мирные беседы за чаем почти до самого утра, в которых иногда вспоминали недобрым словом безбожную советскую власть.
Однажды, направляясь за водой для чайника, я слишком резко открыл дверь в коридор и ударил по уху нашу уборщицу Катьку. Было этой Катьке далеко за шестьдесят, и она была доносчицей с большим стажем.На следующий день пришел староста, бывший боевой офицер, прошедший через Афганистан, и, глядя куда-то в сторону, промямлил, что его вызывали в «большой дом», где устроили разнос по поводу антигосударственных сборищ на нашей колокольне. Староста попросил меня написать бумагу о том, что после восьми вечера в колокольне не должно быть никого из посторонних.
А я написал прошение об уходе…
Разве мог я отказать своим друзьям-инокам, которые всегда привечали меня на своих приходах, кормили, поили, если нужно было, давали деньги на дорогу: « Простите, дескать, отцы, время уже восемь вечера, пора вам на вокзал ночевать, а то товарищи из «большого дома» не велят…»?
Поскольку на службу в собор принимал меня архиерей, то архиерей должен был подписать мое прошение об увольнении.
Он долго читал бумагу, вздыхал, говорил о том, что власть атеистическая хоть и дала течь, но еще держится на плаву. И предложил мне на выбор поехать в любой приход своей епархии, причем в любом качестве.
Я думал не долго: «Владыка, я давно хотел поучиться иконописи у отца Зинона, да меня не подпускают к нему в монастырь на пушечный выстрел».
«Без проблем, пишите прошение», – улыбнулся в свои роскошные усы архиепископ, и через две недели я уже растирал краски в мастерской на Святой горке в Псково-Печерской обители...
Два первых месяца монастырской жизни я думал, что скоро умру. Радиация, полученная в Великих Луках, продолжала свое разрушительное действие. Я с большим трудом выстаивал длинные богослужения; потом мне нужно было подняться на Святую горку, в иконописную мастерскую, чтобы растирать краски, грунтовать доски, а это – три длинных пролета лестницы. Каждый шаг – боль в суставах и бешеное сердцебиение. Через каждый десяток ступеней мне приходилось останавливаться и отдыхать.
Я все чаще спускался в лабиринты Богом зданных пещер, где хоронили братию и защитников Псковских рубежей в течение многих веков. В пещерах была удивительная атмосфера: розы, поставленные перед надгробными плитами в праздник Успения в конце августа, сохраняли свою форму и свежесть до Рождества в январе. По сути, это кладбище, где гробы не засыпают землей, а ставят в гроты, закрывая вход надгробными плитами –керамидами. И никаких падающих комьев во время погребения, никакого надрыва и плача, никакого тления.
 |
Я вчитывался в славянскую вязь на плитах и размышлял о том, что близок час, если повезет, и я буду здесь. Сколько времени еще осталось: год, два, три?..
Я устал от скитаний, устал от постоянной боли, суеты, непонимания, от тесных уз земного кокона. Мне хотелось, наконец, вырваться на свободу, в мир света и любви, где обитают души праведников. Туда , где моя бабушка сидит на солнечной поляне среди ромашек и медуницы, где белоголовый отрок Сережа, мой сосед по больничной койке, бежит по тропинке между кустов жимолости, навсегда забыв про свои покалеченные ноги.
Тот мир был близок, за тонкой и прозрачной перегородкой; он был совершеннее и чище нашей жизни; он манил меня своей бесконечностью и теплотой.
Однако срок еще не настал. Я безропотно терпел свою немощь и все тяготы, выпадавшие на каждый день, но что удивительно: уже через два месяца напряженной монастырской жизни скакал по тропинкам и лестницам обители, словно молодой горный козел.
То ли целительный воздух Святой горки, то ли благотворный дух молитвы, то ли заступничество старцев совершили маленькое чудо: я чувствовал себя здоровее и крепче, чем когда-либо…
Это случилось так скоро, без помощи всяких лекарств и врачей, что я был потрясен до самых глубин своего теперь уже абсолютно здорового сердца, и начал всерьез задумываться: а не остаться ли мне здесь навсегда?..
